Александр Бушков - Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга первая
– Рошфор!
– Тс! Брат Бруно, скажем…
– Вы здесь?!
– И не только я, – загадочно сказал Рошфор. – Во слишком неопытны, чтобы оставлять вас одного на столь непривычной стезе… Черт меня побери, д’Артаньян, вам еще многому предстоит научиться! Когда я увидел, с каким дурацким видом вы озираетесь на улице, явно пытаясь высмотреть, не следят ли за вами, у меня сердце упало…
– Тьфу ты, – обиженно сказал д’Артаньян. – А мне-то казалось, что я действовал очень ловко…
– Ничего подобного, уж простите. Не унывайте, со временем научитесь многим полезным премудростям…
– Вот, кстати, о премудростях, – сказал д’Артаньян. – Где вы научились так виртуозить посохом? Это что-то невероятное, прямо-таки сверхъестественное…
– Ничего сверхъестественного, – усмехнулся Рошфор. – Всего-навсего бой на пастушьих посохах. Научился в Каталонии. Даже у простонародья, знаете ли, можно почерпнуть много полезного. Для тех случаев, когда противник вместо честного боя на шпагах измышляет самые подлые приемы…
– Черт возьми! – спохватился д’Артаньян. – У наших пастухов, в Беарне, есть ведь нечто подобное! Но мне и в голову не приходило поближе присматриваться к забавам простонародья…
– И совершенно зря, – серьезно сказал Рошфор. – Ничего, будет время, я вам покажу, на что способны в умелых руках пастушеская палка, американская веревка с петлей и даже, не удивляйтесь, обычный сапог… Насколько я понимаю, вы получили письма от Шале?
– Да, вот они, у меня под камзолом…
– Отлично. Эта скотина Гримо почти достиг цели…
– Гримо?
– Да, я видел неподалеку его характерную физиономию, которую ни за что с другой не спутаешь… Ничего, не унывайте. Главное, они наткнулись на вас достаточно далеко от "Зеленого дракона". А потому, я уверен, долго не сопоставят одно с другим, будут полагать, что рыщущий по Зюдердаму д’Артаньян и курьер герцогини де Шеврез – два разных человека. Когда они откроют, что речь шла об одном и том же, будет слишком поздно.
– Черт побери, но Атосу скажут, что здесь – Арамис!
– Ну и что? События должны развернуться сразу после того, как вы прибудете в Париж. Ваша задача – обскакать Атоса в прямом смысле. Ну, и вдобавок я позабочусь, чтобы этот достойный шевалье подольше не смог пуститься в путь. Даже если он догадается, что это вы выдавали себя за Арамиса, которому сейчас полагается мирно лежать в постели с раненым плечом, будет, повторяю, слишком поздно…
– Куда мы идем?
– Ко мне, – сказал Рошфор. – Здесь есть домик, хозяин которого мне всецело предан, там я могу быть самим собой, да и вы тоже… Нужно просмотреть письма. Чтобы и вы, и я знали их содержание – мало ли что может случиться в дороге и с письмами, и с кем-то из нас… Так что лучше предусмотреть досадные случайности… В гостиницу вам возвращаться нет смысла – слишком опасно.
– Да там у меня нет ничего ценного… нет, черт возьми, я совсем забыл! Деньги все при мне, но в гостинице – подорожная на имя де Лэга и рекомендательное письмо к статхаудеру! Вдруг да понадобятся…
– Не беспокойтесь, – сказал Рошфор. – Там уже нет ваших бумаг…
– А где они?
– Где следует, д’Артаньян. Где следует, можете мне поверить… Ну вот, мы пришли.
Он остановился перед небольшим домиком на берегу одного из многочисленных каналов, достал из недр рясы ключ и повернул его в украшенном медными пластинами замке. Дверь отворилась. Никто их не встречал. Д’Артаньян впервые столкнулся с диковинной планировкой, присущей нидерландским домам, – все комнаты и комнатушки тут были расположены в разных уровнях, соединенные сложной системой лестниц и ступенек: домик совсем небольшой, но, право, заблудиться можно… Следуя за Рошфором, д’Артаньян поднимался все выше, пока они не оказались на чердаке, ютившемся под потемневшими от времени огромными стропилами.
С первого взгляда д’Артаньяну показалось, что они попали в мастерскую алхимика: на железном листе в углу еще слабо курились дотлевающие угли, и над ними на треноге висел котелок с чем-то горячим, откуда пахло резко и неаппетитно. На старом столе выстроились в ряд несколько медных и стеклянных сосудов с разноцветными жидкостями – но цвета эти не вызывали у гасконца никаких привычных ассоциаций.
– Прекрасно, – удовлетворенно сказал Рошфор, сбрасывая рясу и оставшись в обычном дорожном платье. – Корнелиус уже все подготовил… Давайте письма. Быть может, я поторопился, приказав Корнелиусу приготовить эту адскую кухню, но, судя по моему опыту, мы имеем дело с настоящими заговорщиками, матерыми, а у таких господ обычно принято использовать надежные меры предосторожности. И если человек не искушен в некоторых вещах… ну, давайте быстрее письма!
– Черт побери! – ошарашенно воскликнул д’Артаньян, достав из-под камзола свиток и быстренько развернув его, после чего тот распался на полдюжины листов бумаги…
Девственно чистых листов.
– Что такое?
– Они меня провели! – воскликнул д’Артаньян горестно. – Подсунули чистую бумагу! И пока мы тут торчим, настоящий курьер…
– Д’Артаньян, вам еще многому предстоит научиться… – рассмеялся Рошфор. – Это и есть письма.
Гасконец озадаченно осмотрел все листы, один за другим, покачал головой:
– Вы шутите, Рошфор?
– Отнюдь.
– Но тут же не видно ни единой строчки, ни единой буквы!
– Глядишь, и появятся… – весело пообещал граф, забирая у него бумаги. – Для начала попробуем самое простое средство…
Он высек огонь и одну за другой зажег восемь свечей в громадном кованом подсвечнике, после чего, к превеликому изумлению д’Артаньяна, принялся сосредоточенно и старательно водить одним из листов над колышущимися огоньками, держа бумагу совсем близко. При этом он, не отрываясь от странного занятия, не оборачиваясь к гасконцу, говорил:
– Есть особые чернила, которые, после того как ими напишут письмо, высыхают и делаются невидимыми. Иные из них проявляются под воздействием огня… но не в нашем, сдается мне, случае. Ничего, попробуем луковый отвар…
Он аккуратно разложил лист на столе и принялся осторожно капать на него содержимым одной из склянок. Без всякого видимого результата. Точно так же не оказали никакого действия и жидкости из других сосудов, всех до единого. Наблюдая за бесплодными усилиями Рошфора, д’Артаньян все сильнее склонялся к мысли, что его самым коварным образом провели.
Однако граф не походил на проигравшего.
– Одно из двух, – сказал он задумчиво. – Либо буквально за последнюю неделю выдумали какое-то новое хитрое средство, что маловероятно, либо остался верный, испытанный метод, который я специально оставил напоследок, сейчас вы сами поймете, почему… Вы себя, часом, не относите к неженкам?
– Да нет, я бы не сказал… А чего мне ждать?
– Серьезного испытания для вашего носа, – с ухмылкой сказал Рошфор, направляясь в дальний угол чердака.
Он принес оттуда полную самых обычных яиц корзинку и две миски. В одну, пошире и пониже, положил письмо, тщательно расправив лист, во вторую, повыше и пообъемистее, разбил первое яйцо…
Д’Артаньян поневоле шарахнулся, зажимая нос, – от яйца шибануло невыносимым смрадом.
– Шерт побери, – прогнусавил гасконец, по-прежнему зажимая нос двумя пальцами. – Оно ше тухлое!
– Тухлейшее! Как и все остальные! – весело подтвердил Рошфор, крутя носом и морщась, но не прекращая своего занятия. – Между прочим, это и есть самое трудное – раздобыть дюжины три на совесть протухших яиц. Крайне своеобразный товар, его обычно незамедлительно выкидывают в отхожие ямы… Но старина Корнелиус постарался на совесть. Какова вонища, а? Шибает, как из пушки!
– Сачем? – осведомился д’Артаньян, не решаясь отойти, чтобы не пропустить что-то интересное.
– Зачем непременно тухлые? Боюсь, я не смогу ответить, потому что сам не знаю толком. Тут нужно быть ученым химиком… Мне, в конце концов, важно не научное объяснение, а результат. Что до результата, он всегда одинаков: в тухлых яйцах содержится некое вещество, определенным образом действующее на определенный вид тайных чернил. Вот и все. Если нам повезет…
Высоко поддернув манжеты, он с безмятежным видом принялся тщательно размешивать содержимое миски длинной деревянной палочкой, отчего чердак заполнился столь невыносимым зловонием, что д’Артаньян едва не кинулся опрометью прочь, но героическим усилием справился с собой, любопытство пересилило брезгливость, и он даже придвинулся вплотную к столу.
– Ну вот… – сказал Рошфор. – Думаю, достаточно…
С загадочным видом фокусника он поднял обеими руками миску и осторожно стал лить ее содержимое в другую, стараясь равномерно распределить клейкую омерзительную массу по всей поверхности бумаги. Д’Артаньян, вытянув шею и уставясь через его плечо, даже убрал пальцы от носа, кое-как смирившись с запахом.
